"СТИРАЯ ГРАНИ" / ТЕЗИСЫ / Тезисы Кауновой Н.Е.
Последствия голода первой половины 1930-х гг. в городах Среднего Поволжья
Каунова Наталья Евгеньевна
Ульяновский государственный университет
Начало четвертого десятилетия ХХ века стало для горожан Среднего Поволжья самым тяжелым временем, выпавшим на их долю. Город еще не знал в своей истории такого бедствия, как голод первой половины 1930-х гг. Хотя политика правительства была направлена на то, чтобы оградить городское население и дать крестьянам принять на себя главный удар, жители индустриальных центров тоже пострадали от проводимых практических мероприятий партийно-государственного руководства. За последнее время появился ряд ярких работ о трагических событий в начале 1930-х гг. Однако исследования касались в большей степени деревенской жизни. Поэтому представляется интересным проанализировать последствия страшного голода.
Установление монополии государства во всех сферах жизни и осуществление форсированной индустриализации и насильственной реорганизации единоличных хозяйств стали источником кризисных явлений в экономике и обострения социальной напряженности. Следствием изменения политики стал рост товарного дефицита и упрочение системы нормированного распределения товаров. Уровень жизни в начале 1930-х гг. в городах резко понизился. С переходом к централизованному планированию в конце 1920-х гг. недостаток товаром стал неотъемлемой чертой советской экономики и повседневной жизни. Однако поначалу его считали временной проблемой, и мало кто понимал, что он станет частью общей тактики затягивания поясов.
На протяжении 1930-х гг., да и последующих десятилетий острая нехватка продуктов периодически возникала и после того, как миновал голодный кризис, поскольку особое положение сохранялось за тяжелой промышленностью, доля которой в Среднем Поволжье была значительна мала по сравнению с Центральным регионом, Сибирью и Уралом. Отставание производства товаров широкого потребления приводило к нарастанию товарного голода и постоянному дефициту в продуктах первой необходимости. Даже в относительно неплохие годы хлебные очереди в городах края принимали достаточно тревожные размеры.
В конце 1930-х гг. в спецсводках стали уделять больше внимание «отрицательным настроениям на почве продовольственных затруднений» среди горожан, которые все чаще высказывались публично о наступившем тяжелом времени, причиной которого, как считали они, являлась «советская власть» [1]. К 1939 г. страна по сути находилась накануне возврата к карточной системе распределения промтоваров и продуктов питания. Отсутствие продуктов привело к огромным очередям [2]. Отчаявшиеся горожане сами просили ввести систему нормированного распределения, дабы что-нибудь приобрести [3]. Повсеместно были введены нормы отпуска товаров в одни руки, заставлявшие людей обегать десятки магазинов, чтобы запастись продуктами и не стоять в бесчисленных очередях [4] . Расхватывание товаров усугублялось постоянными слухами о войне, которая всё ближе продвигалась к границам Союза.
Партийно-государственное руководство пыталось использовать свой главный метод борьбы с очередями - репрессии. В сталинскую эпоху милиция получила разрешение за нарушение «изымать» приезжих из очередей и выдворять их за черту города. Кроме того, Политбюро пошло ещё дальше. Оно вообще запретило очереди. Очередь могла стоять только внутри магазина и только в часы его работы. Но люди приспособились и к этой ситуации. Они прятались в подъездах близлежащих домов, на руки получали талоны с указанием порядкового номера, использовали несовершеннолетних детей, которые помогали производить им покупки.
Призрак карточной системы продолжал существовать и после официальной её отмены [5]. Созданные закрытые распределители, ЗРК, ГРК и ГорПО для защиты трудового населения от последствий дефицита и связи нормирования товаров с занятостью, быстро поменяли свою функцию после официальной отмены и стали специализироваться на обеспечении привилегированного снабжения определенных категорий граждан. Это выражалось в различных формах: особые пайки, элитные закрытые магазины, столовые, жилье, путевки в дома отдыха, особое обслуживание и т.п. Государство открыто не поддерживало подобную практику. Это делалось скорее не по идеологическим, а по утилитарным причинам (на всех просто не хватит). Советское руководство, чем больше и чаще обещало своему народу «светлое будущее», тем дальше оно отдалялось от своих «поданных» и возможности построения социализма в одной стране.
Дефицит не ограничивался хлебом. Не лучше было и с прочими продуктами, такими как мясо, молоко, масло и др. Так же не хватало одежды, обуви и различных потребительских товаров, что являлось постоянной темой жалоб [6].
Такое положение отражало отношение советского руководства к своим гражданам и давало возможность контроля за их желудками, а значит и за жизнью. Осознание зависимости от политики государства, незначимости человека рождало пассивность. В людях выработалось нежелание решать свои проблемы, они ждали, когда за них выполнит все государство. Когда распалась советская система, человек оказался перед необходимостью думать о завтрашнем дне, что потребовало от него активности, борьбы за выживание. Однако немногие оказались готовы к этому. Многие затосковали о прошлых временах.
Огромный прирост городского населения, ставший одним из главных следствием проводимой коллективизации на селе и голода, привел к новой проблеме – жилищному дефициту. Почти до самого хрущевского периода не делалось ничего, чтобы как-то справиться с перенаселением, которое долгое время оставалось характерным для советских промышленных центров.
Господство планово-бюрократической экономики, частью которой было централизованное нормированное распределение, вело также к деформациям в психологии и поведении людей. В общегосударственном масштабе привилегии имели не те рабочие, которые работали хорошо (независимо от рода предприятия, где они работали), а изначально рабочие наиболее важных индустриальных объектов. Хороший труд не был источником обеспеченной жизни. Материальные стимулы не работали. Это не только вело к более активному использованию административных методов управления и применению репрессий, но и было источником инертности массы, пассивности на производстве [7] . На протяжении 1930-х гг. производительность труда не достигала в среднем 80 % [8]. Однако вплоть до настоящего времени инертность массы не преодолена. Незаинтересованность в труде и в его результатах - одна из наиболее тяжелых деформаций в поведении и сознании людей, живших в советской эпохе.
Объявив предпринимательство вне закона еще в конце 1920-х гг., государство стало главным распределителем различных благ и товаров. Отсутствие конкурентов приводило к тому, что насаждался принудительный ассортимент товаров плохого качества и по высоким ценам. Нетребовательность, плохой вкус, низкая культура - все это следствие экономической политики, результатом которой стал и голод в городах в начале 1930-х гг. Дефицит сформировал в советском обществе такие аномалии в поведении людей, как взятки, блат, падение уровня обслуживания, складывание диктата продавца, снижение требовательности людей и смирение во всем.
Даже в последующие эпохи советских партийных лидеров положение в распределении потребительских товаров оставалось главной проблемой нашей экономики. Получив «сталинскую закалку», народ показывал чудеса приспособляемости, изворотливости и сопротивляемости, он обладал поистине огромным опытом выживания.
[1] Цент хранения документов новейшей истории Ульяновской области (далее ЦХДНИУО) Ф. 13. Оп. 1. Д. 1718. Л. 59, 61, 62.
[2] Там же. Д. 1805. Л. 16.
[3] Там же. Л. 21.
[4] Там же. Л. 18.
[5] Там же. Д. 1268. Л. 6, 7.
[6] Там же. Д. 1229. Л. 102.
[7] Осокина Е.А. Иерархия потребления. О жизни людей в условиях сталинского снабжения. М., 1993. С.135.
[8] ЦХДНИУО. Ф. 13. Оп. 1. Д. 1229. Л. 147 об.
